ГРИН АЛЕКСАНДР СТЕПАНОВИЧ

(настоящая фамилия — Гриневский)

(1880-1932) русский писатель

Все творчество Грина — это мечта о том прекрасном и таинственном мире, где живут чудесные, великодушные герои, где добро побеждает зло, а все задуманное сбыва­ется. Его иногда называли «сказочник странный», однако Грин писал не сказки, а самые что ни на есть реальные произведения, только он придумывал своим героям и тем местам, где они жили, экзотические имена и названия — Ассоль, Грэй, Давенант, Лисс, Зурбаган, Гель-Гью... Все остальное писатель брал из жизни. Правда, жизнь он опи­сывал красивую, полную романтических приключений и событий, такую, о какой мечтают все люди.

Правда, загадка жизни Александра Грина была и ос­тается неразгаданной до сих пор. Он родился в семье ссыльного поляка, работавшего конторщиком на пивова­ренном заводе. Вскоре после рождения мальчика семья переехала в Вятку, где прошли детские и юношеские годы будущего писателя. Этот город настолько далеко находил­ся от моря, что мало кто даже из взрослых вообще видел его. И тем не менее мальчик с раннего детства буквально грезил о море, его манил «живописный труд мореплаванья», вольный ветер и синие морские просторы.

Грин рассказывает в своей «Автобиографической по­вести», какие чувства он испытал, когда впервые увидел на вятской пристани двух настоящих матросов. Это были штурманские ученики, очевидно оказавшиеся в городе проездом. На ленте бескозырки одного из них было напи­сано «Севастополь», а другого — «Очаков». Мальчик ос­тановился и как зачарованный смотрел на гостей из друго­го, таинственного и прекрасного мира. «Я не завидовал, — пишет Грин. — Я испытывал восхищение и тоску».

Писатель также рассказывал о том, что первой кни­гой, которую он увидел, было «Путешествие Гулливера». По этой книге он учился читать, и, как ни странно, пер­вое слово, какое маленький мальчик сложил из букв, было слово «море».

Грин прожил как бы две жизни. Одна, реальная, была отвратительной, тяжелой и безрадостной. Но зато в меч­тах и в своих произведениях он вместе со своими героями странствовал по морским просторам, гулял по сказочным городам и дружил с сильными, благородными людьми.

Некоторые критики полагают, что Грин потому и пи­сал такие произведения, что стремился обогатить, укра­сить «томительно бедную жизнь» своими «красивыми выдумками».

Взрослая жизнь Александра Грина, правда, тоже была полна странствий и приключений, однако в ней не было ничего загадочного и таинственного, а о своем детстве писатель вспоминал как о кошмаре. «Я не знал нормаль­ного детства, — писал он. — Меня в минуты раздраже­ния, за своевольство и неудачное учение, звали «свино­пасом», «золоторотцем», прочили мне жизнь, полную пре­смыкания у людей удачливых, преуспевающих».

В 1896 году Грин закончил городское училище и со­брался ехать в Одессу, захватив с собой сплетенную из ивы корзинку со сменой белья и акварельные краски, что­бы рисовать где-нибудь «в Индии, на берегах Ганга...» Юноша решил устроиться матросом на корабль и путеше­ствовать по миру. Никак иначе он своей жизни не мыслил.

Однако реальность оказалась не такой радужной, ка­кой представлялась в мечтах. Из Одессы в Индию и на Ганг попасть было так же сложно, как и из Вятки. Невоз­можно было устроиться матросом даже на местные, ка­ботажные суда, не говоря уж о больших, которые отправ­ляются в далекие плавания. Можно было устроиться уче­ником на корабль, но бесплатно туда никого не брали, а Грин прибыл в Одессу с шестью рублями в кармане. К тому же юноша и фигурой не вышел, был узкоплечим и худень­ким, так что даже в будущем он вряд ли мог превратиться в «морского волка».

Однако Грин не мог вот так просто расстаться со сво­ей мечтой. Он начал упорно тренировать свое тело и дух, даже плавал за волнорезом, где не раз тонули и опытные пловцы, разбиваясь о балки и камни. Правда, сил не при­бавлялось, поскольку из-за нехватки денег приходилось часто голодать и мерзнуть, потому что не на что было ку­пить себе одежду. И тем не менее Грин с завидной настой­чивостью ежедневно обходил все стоящие в гавани суда — баржи, шхуны, пароходы. Иногда счастье улыбалось ему. Впервые Грин отправился в плавание на транспортном судне «Платон», которое совершало рейсы по черноморс­ким портам.

Но Александр плавал матросом недолго. После одного-двух рейсов его обычно списывали на берег, и не пото­му, что он не умел работать или ленился, а за непокорный нрав. И все-таки ему один раз удалось сходить в загра­ничное плавание, и он побывал в египетском порту Алек­сандрия.

Грин ожидал увидеть сразу за городом пустыню Саха­ру и грозных рыкающих львов. Когда же он выбрался за город, то оказался перед канавой с мутной водой, а даль­ше простиралась огромная территория с огородами, план­тациями, пальмами и колодцами, вдоль и поперек пересе­ченная дорогами. Никакой пустыни Сахары не было и в помине.

Вернувшись на корабль, Грин постарался скрыть свое разочарование и рассказал матросам, как в него стрелял бедуин, но промахнулся. А возле одной из лавок он будто бы увидел розы в кувшине и хотел купить одну, но тут из дверей вышла прекрасная арабка, улыбнулась ему и со словами «Салям алейкум» протянула ему розу. Ни Грин, ни другие матросы не знали, что говорят арабские девуш­ки незнакомым мужчинам, разговаривают ли они вообще с ними и дарят ли цветы, однако все поверили рассказчи­ку или сделали вид, что поверили — уж очень красивым и волнующим был рассказ.

Изведав морское счастье, Грин отправился странство­вать по России. Он работал банщиком, землекопом, ма­ляром, пробовал заняться рыбацким промыслом, служил пожарным в Баку, плавал матросом по Волге, рубил лес, гонял плоты по реке Урал, там же добывал золото, однаж­ды подрядился переписывать роли и даже был актером «на выходах».

При всей своей физической слабости Грин имел силь­ную волю и непокорный характер. Особенно он не терпел унижений и издевательств. Оказавшись в армии, он по­пал в 213-й Оровайский резервный пехотный батальон под Пензой, где царили очень жестокие нравы. Через четыре месяца Грин сбежал оттуда и скрывался в лесу, пока его не нашли. Беглеца на три недели посадили под арест на хлеб и воду. Тогда-то строптивого солдата и заметили эсе­ры. Они стали давать ему свои листовки и брошюры по­литического содержания.

Грин был далек от политики, однако, начитавшись листовок, он со своей буйной фантазией вообразил себе жизнь революционера, полную опасных приключений и таинственных встреч.

Эсеры помогли Грину снова сбежать из армии, снаб­дили его фальшивым паспортом и переправили в Киев, откуда он перебрался в Одессу, а потом и в Севастополь. Там Грин получил первое задание, однако для него вся эта революционная работа являлась не чем иным, как иг­рой. Это заметно и по тому, с какой иронией он потом описывал членов севастопольской организации эсеров в своей повести о барышне «Киске», которая играла в ней главную роль.

Это были годы, когда политические группы и партии активизировали пропаганду среди населения и призыва­ли к свержению существующего строя. Поэтому полиция хватала всех подозрительных, к которым в первую оче­редь относились амнистированные. Грина арестовали и отправили в ссылку. Однако на следующий же день после прибытия на место он сбежал и добрался до Вятки.

Отец достал ему паспорт недавно умершего в больни­це вятского жителя А.А.Мальгинова, и Грин под чужим именем снова вернулся в Петербург. Правда, ненадолго. Спустя некоторое время он опять попал в тюрьму и в ссыл­ку, на этот раз в Архангельскую губернию.

Если из тюрем и ссылок Грин выбирался довольно ско­ро, то нужда преследовала его постоянно. Недаром писа­тель вспоминал позднее, что его жизненный путь был усы­пан не розами, а гвоздями. И тем не менее Грин в душе оставался романтиком. И юношеские мечты о подвигах и героях он перенес позднее в свои повести и рассказы.

Произведения Грина разные люди воспринимали по-разному. Читатели были от них в восторге, а вот многие критики считали их излишне красивыми и экзотически­ми. Однако Грин писал не только романтические произ­ведения. У него были также лирические стихи, стихот­ворные фельетоны и басни. Кроме того, он писал вполне реалистические очерки и рассказы. И все-таки прославил­ся писатель больше как романтик, автор авантюрных приключенческих произведений. Многие его герои тоже были мечтателями и жили богатой внутренней жизнью.

Другой известный писатель, Эдуард Багрицкий, писал: «А.Грин — один из любимейших авторов моей молодос­ти. Он научил меня мужеству и радости жизни...»

Грин создавал свой мир, свою воображаемую страну, которой нет на географических картах, но которая — и он это знал точно — существует в воображении всех мо лодых людей. Эту созданную фантазией писателя страну один из критиков очень удачно назвал «Гринландией». В ней было много голубых морей, по которым плавали корабли с алыми парусами. Они заходили в гавани, где жили, казалось бы, обычные люди, у которых были такие же про­блемы, как в реальной жизни.

Поэтому у читателей складывалось впечатление, что эта страна тоже существует на самом деле. И отличается только тем, что здесь сбываются многие мечты.

В связи с этим некоторые критики упрекали писателя в «иностранщине» и недоумевали, для чего он придумы­вает своим героям такие странные имена — Ассоль, ка­питан Дюк, Тиррей Давенант — и почему действие в его произведениях разворачивается в городах, названий ко­торых нет на географических картах — Зурбаган, Лисс...

Такие странные имена Грин давал своим героям не случайно. Многие из них служили характеристикой пер­сонажей гриновских произведений, как, например, трус­ливый и жадный матрос Куркуль, нахальный Бенцили пре­лестная мечтательница Ассоль. В имени мужественного и благородного капитана Дюка Грин отразил отношение одес­ситов к герцогу Ришелье — «папе Дюку», статуя которого до сих пор возвышается на набережной Одессы.

К тому же эти придуманные имена и названия лиш­ний раз подчеркивают, что действие происходит в мире воображения, где ничто не кажется странным.

Однако Грин не все придумывал в своих произведени­ях. Он многое брал из реальной жизни в описаниях своих героев, городов и природы. Грин говорил, например, что в его города Лисс, Зурбаган, Гель-Гью и Гертон вошли мно­гие приметы Севастополя, Одессы, Ялты, Феодосии.

В Гертоне происходит действие его романа «Дорога никуда», который он написал в 1929 году, а биография главного героя Тиррея Давенанта очень похожа на био­графию самого писателя. Он тоже сидел в тюрьме, устра­ивал побег и даже из тюремного окна видел то же самое, что в свое время наблюдал Грин.

Такие детали реальной жизни есть во всех произведе­ниях писателя, поэтому не остается сомнений в том, что его художественное воображение не было оторвано от действительности.

В 1917-1918 годах Грин задумал одно из своих самых удивительных произведений — «Алые паруса», в котором потом написал такие слова: «Я понял одну нехитрую ис­тину. Она в том, чтобы делать чудеса своими руками». Он и делал эти чудеса, создавая свои произведения.

В 1923 году вышел другой роман Грина — «Блистаю­щий мир», в котором рассказывалось о летающем челове­ке Друде, его приключениях и трагической гибели. Ока­зывается, и в мире фантазии бывают трагедии.

Произведения Грина населяют разные люди, но боль­шинство его героев не только мечтают о чудесах, но гото­вы ради своей мечты на самые дерзновенные поступки. Так живут презирающий смерть лоцман Битт-Бой, верный Санди, капитан Дюк в повести «Капитан Дюк», неподкуп­ная Молли в «Золотой цепи», мужественный Тиррей Давенант из «Дороги никуда», бесстрашная Дэзи в «Бегу­щей по волнам» и другие герои.

В 1923 году Грин уезжает в Крым, к морю, какое-то время живет в Севастополе, Ялте, Балаклаве, а в мае 1924 года селится в Феодосии, которую называет «городом ак­варельных тонов».

Через шесть лет, в ноябре 1930 года, писатель, уже тяжело больной, переезжает в Старый Крым, который очень любил за тишину, безбрежие садов и еще за то, что он расположен на горе, откуда можно бесконечно смот­реть на море.

Крымский период жизни Грина был особенно плодо­творным. Несмотря на болезнь, писатель создал в это вре­мя не менее половины всего, что написал за всю свою не­долгую жизнь.

Последние годы жизни Грин провел в маленьком гли­нобитном домике на окраине Старого Крыма. В его пус­той, без единого украшения комнате стояли только стол, стулья и кровать, над которой прямо перед глазами писа­теля висел у притолоки потемневший от времени, изъе­денный солью обломок корабля.

Этот единственный на ослепительно белой стене пред­мет, который Грин прибил собственными руками, до са­мых последних мгновений жизни связывал уже смертель­но больного писателя с его любимым морем. Так же, как и его герои, Грин до конца остался верен своей мечте, и недаром его до сих пор называют «рыцарем мечты».