БЕРАНЖЕ, ПЬЕР-ЖАН

(1780-1857) французский поэт

Где он появится в народе,

Веселье разольется там.

Веселье бодрость даст рабам,

А бодрость — мысли о свободе.

Эти слова из песни Беранже можно было бы поста­вить эпиграфом ко всему его творчеству. Он говорил, что своей славой обязан народу и что слава ждала его на лю­бом перекрестке. Такие современники Беранже, как Баль­зак, Стендаль, Гете, Мериме, Жорж Санд, считали поэта гордостью Франции, одним из лучших и крупнейших ее художников.

Великий французский народный поэт Пьер-Жан Бе­ранже родился в Париже. Он происходил из низов «тре­тьего сословия». Отец поэта, Жан-Франсуа Беранже, слу­жил писцом у нотариуса, а накануне женитьбы — счето­водом у одного парижского бакалейного торговца. Мать поэта, Мария-Жанна Шампи, была дочерью парижского портного, модисткой. Брак родителей оказался неудач­ным, они разошлись уже через полгода. Когда же родил­ся ребенок, его сначала отправили на попечение деревен­ской кормилицы, у которой он пробыл три года, а потом на воспитание к деду-портному.

В девять лет Беранже стал свидетелем великого исто­рического события: 14 июля 1789 года с крыши пансиона, в котором он учился, мальчик видел, как народ брал Бас­тилию. Это событие поэт запомнил на всю жизнь.

Сирота при живых родителях, лишенный материнской любви и ласки, Беранже в раннем детстве мучительно сознавал свою заброшенность. Единственным близким человеком, кто баловал и любил ребенка, был его старый дед, воспетый Беранже в песне «Портной и фея». Но пос­ле того, как деда разбил паралич и семья оказалась в нуж­де, снова встал вопрос, куда девать никому не нужного ребенка.

На этот раз мальчика отправили к тетке, сестре его отца, у которой Пьер-Жан оставался до 1795 года. Тетка научила его чтению: до этого он читал лишь глазами, но не умел произносить прочитанное слово по слогам. Маль­чик рос хрупким-, болезненным и самолюбивым. Тетка видела, что ему не по душе обслуживать грубых посети­телей кабачка, и пыталась найти ему другую работу. Пьер- Жан побывал служкой у священника, учеником золотых дел мастера, посыльным у нотариуса. Затем его помести­ли в бесплатную школу, где был свой клуб, и Беранже не раз избирался его председателем. Школа, в которой он учился, вскоре была закрыта. Мальчика отдали в мест­ную типографию, где он пробыл около двух лет. Не на­учившись в школе даже орфографии, Беранже так и не смог овладеть ремеслом наборщика.

В 1795 году отец забрал сына в Париж, где к тому вре­мени открыл банкирскую контору. Будущий поэт около двух лет проработал у отца, неожиданно выказав большие способности к финансовым операциям. В 1798 году отец обанкротился, но у него хватило денег на то, чтобы от­крыть библиотеку-читальню, где Пьер-Жан и начал рабо­тать, отпуская посетителям книги, газеты и журналы. Именно в это время в нем вспыхнула страсть к поэзии.

 Первый период творчества Беранже, время его уче­ничества и литературных исканий, начался с 1798 и за­кончился 1815 годом, когда был издан первый сборник песен поэта.

Беранже всю жизнь чрезвычайно высоко оценивал писателей античности. Его приводили в восхищение древ­негреческие трагедии. Читая «Илиаду», поэт плакал от восторга. Но самое сильное впечатление на него произвел Аристофан. Он ценил также творчество Рабле, которого, по его словам, перечитал за всю жизнь сто раз. Советуя молодым поэтам знать античных авторов, Беранже огова­ривался: «Ни греки, ни римляне не должны служить об­разцами: они только путеводные огни». Он был страстным почитателем Корнеля, Расина, Мольера и Лафонтена.

Беранже начинал свою литературную деятельность с «высоких» жанров — писал поэмы, оды, элегии, пастора­ли. Две его первые поэмы — «Восстановление культа» и «Потоп» — оказались очень слабыми. Подводя итог пе­риоду своей литературной учебы, Беранже говорил: «Я оставил оду и дифирамб и сжег напыщенный томик, вну­шавший мне нелепые надежды. Говорят, что ничто не све­тит так ярко, как пламя рукописей, мужественно брошен­ных в огонь».

В 1815 году Беранже издал свой первый сборник «Пес­ни нравственные и другие» тиражом 3000 экземпляров. Правда, сам поэт прекрасно осознавал, что его песни име­ют мало общего с жизненными ситуациями, но именно это дало ему толчок для дальнейшего совершенствования сво­ей поэзии.

Сборник состоял из восьмидесяти трех песен, и его следует рассматривать как завершение первого этапа творчества поэта, которое совпало с крушением Первой империи.

Беранже еще нельзя было обвинить в прямой крамо­ле, но он уже обнаружил совершенно «неподходящее» для правительственного чиновника умонастроение. Некото­рые его новые песни попали в руки полиции, и поэту при­грозили лишением места. Беранже ответил: «Если меня выгонят, я стану журналистом; лучше ли будет?» Его ос­тавили в покое.

 В 1820 году он написал песню «Старое знамя», кото­рая в списках широко распространилась среди солдат:

На днях — нет радостней свиданья —

Я разыскал однополчан,

И доброго вина стакан

Вновь оживил воспоминанья.

Мы не забыли ту войну,

Сберег я полковое знамя.

Как выцвело оно с годами!

Когда ж я пыль с него стряхну?

В период Реставрации это было весьма смело, но по­эта не тронули и на этот раз, и таких случаев было нема­ло. Объяснение снисходительному отношению к крамоль­ным песням Беранже содержится в словах Людовика XVIII: «Автору «Короля Ивето» надо кое-что прощать». Власти еще таили надежду, что Беранже все-таки будет воспевать Бурбонов. Поэту даже делали такие предложе­ния с обещанием наград и прочих благ. «Пусть они дадут нам свободу взамен славы, пусть они сделают Францию счастливой, и я буду воспевать их бесплатно», — ирони­чески отвечал поэт.

В октябре 1821 года Беранже опубликовал двухтом­ный сборник «Песни». Второй том был целиком состав­лен из песен, написанных после 1815 года. Из снисходи­тельного критика человеческих слабостей и пороков Бе­ранже превращается теперь в грозного политического поэта, в непримиримого обвинителя целого общественно­го строя, в сатирика, разоблачающего убийственной на­смешкой всех угнетателей и притеснителей своей роди­ны. Он стоит в первых рядах борцов за демократию и име­ет полное право называть себя ее передовым часовым.

В песнях Беранже воскрешается традиция поэзии ре­волюции XVIII века. Беранже не мог не стать непримири­мым врагом Реставрации, которая пыталась вернуть Фран­цию в прошлое, с его абсолютной королевской властью. Поэту было ясно, против чего и во имя чего он борется, поэтому в своей борьбе он не знал никаких колебаний.

Своим антидворянским сатирам Беранже иной раз придает форму хоровой песни. Таковы «Челобитная по­родистых собак» и «Белая кокарда», в которых поэт типи­зирует реакционные воззрения и намерения представите­лей дворянства. В первой из этих песен породистые со­бачки Сен-Жерменского предместья радуются падению «тирана» (Наполеона), которому они, к своему огорчению, должны были лизать пятки, и просят «законную» монар­хию оказать им милость: приказать, чтобы в Тюильрийс- кий парк, где они прогуливаются, был запрещен вход гру­бым, невоспитанным дворняжкам.

Сатирический тип знатного эмигранта, который вер­нулся на родину в наивной надежде найти в ней прежние порядки, а в своем поместье — прежних смиренных и по­слушных сеньору крестьян, Беранже создал в знаменитой песне «Маркиз де Караба». Чего стоит, например, финаль­ная строфа, где маркиз возглашает:

Кюре, блюди свой долг земной: 

Делись доходами со мной.

Вперед, холопы и пажи!

Бей мужика и не тужи!

Давить и грабить мужичье —

Вот право древнее мое.

Так пусть оно из рода в род

К моим потомкам перейдет!

Образ маркиза де Караба поэт заимствовал из сказки французского писателя XVII века Шарля Перро «Кот в сапогах».

Песни Беранже приобретали все большую популяр­ность не только в демократической среде, но и в аристок­ратических кругах. К числу антидворянских песен отно­сится и песня-памфлет «Простолюдин», образец публици­стической лирики Беранже. Поэт заявляет здесь, что он не дворянин уже потому, что «любит только свою роди­ну». Он потомок мятежников, некогда боровшихся про­тив абсолютизма. Предки поэта не угнетали крестьян, не грабили торговцев, не вылезали в знать и не корчили из себя высокомерных господ. «Я простолюдин, вполне про­столюдин!» — насмешливо твердит рефрен.

С таким же презрением, гневом и ненавистью поэт обрушивается на католическую церковь. Ряд блестящих песен-памфлетов Беранже направлен против католичес­кого духовенства. Служители церкви разоблачаются в его песнях «Капуцины», «Святые отцы», «Миссионеры»:

Король — надежная опора,

А церковь — всех ханжей приют.

Глядишь, места министров скоро

Церковным старостам дадут!

Беранже издевается также над всей присущей режи­му Реставрации атмосферой сыска, доносов, цензурных притеснений и всякого рода запретов. Прибегая к реали­стической гиперболе, поэт не раз объявлял, например, что сам господь бог побаивается сыщиков. Об этом он гово­рит и в песне «Добрый бог».

Беранже метко назвал песню «жанром оппозиции», превратив ее в оружие борьбы со всем, что мешало счас­тью народа и его любимой родины. Исключительная цель­ность и благородство личности Беранже сделали его, по словам Жорж Санд, «великим песенником революцион­ной Франции».

Беранже скончался в преклонном возрасте. Опасаясь народной демонстрации, усиленные отряды полиции ок­ружили небольшую похоронную процессию, оттесняя со­бравшийся народ. Поэта похоронили на кладбище Пер-Лашез в Париже. Над его могилой стоит скромный памят­ник — гладкий большой камень.

Творчество Беранже нашло отклик во всей европейс­кой литературе. Гете считал его гениальным поэтом, «для своего времени самым оригинальным и самым подлин­ным». Диккенс отмечал, что Беранже был «самым попу­лярным поэтом в трудовой просвещенной среде». Его доб­рые герои принадлежат всему человечеству, как и воспе­тые поэтом революционные подвиги французского народа.